Балашовец рассказал, как доказывал свою невиновность в превышении самообороны

39-летний Павел Фомичев из Балашова в 2017 году получил 5 лет тюрьмы за то, что пытался защитить друзей. Мужчина рассказал ИА "Версия-Саратов", что он чувствовал, оказавшись в одной камере с обвиняемыми в убийствах, изнасилованиях и других тяжких преступлениях, как ему удалось выйти на свободу, и как этот случай изменил его жизнь.

— Все случилось в 2017 году. Вечером 21 января я решил встретиться с двумя друзьями в клубе «Кристалл» в Балашове. Поскольку дело было уже после новогодних праздников, мы с товарищами не хотели особо засиживаться. Просто выпили кофе, перекусили. В общем-то, ничего не предвещало. В это время в заведение зашла компания молодых людей лет 20-25. Их было около 10 человек. Парни отмечали чей-то день рождения, вели себя довольно агрессивно.

У одного из них, 22-летнего Дмитрия Понятова, с собой были нож-кастет и некий предмет, похожий на оружие. Было темно, поэтому что это, я не видел.

Когда я оказался в фойе, между мной и Понятовым произошел конфликт, который перерос в драку. В ходе потасовки мне удалось отнять эту вещь. После стычки администратор клуба вызвала полицейских, и я вместе с друзьями пошел на улицу. Там я попытался рассмотреть этот предмет. Он был очень похож на пистолет. Я попробовал передернуть затвор, чтобы понять боевое это оружие или нет. Затвор не передернулся, а я увидел на рукоятке кольцо. Обычно такое есть на пневматических пистолетах, которые находятся в свободной продаже, для того, чтобы зафиксировать в рукоятке баллончик со сжатым воздухом.

Рассчитывая на то, что правоохранители приедут быстро, я хотел отдать эту игрушку им. О чем и сообщил компании молодых людей. В ответ они разозлились и потребовали вернуть то, что я отнял. Я отказался. В какой-то момент Понятов вместе с друзьями догнали нас и накинулись с кулаками.

Он, видимо, хотел показать себя перед друзьями. Сначала пытался ножом-кастетом ударить меня в живот, но я увернулся. Потом направился к друзьям, которых, как и меня, окружили товарищи Понятова. Одного из моих приятелей он ударил кулаком так, что тот упал. После Понятов кинулся на него с ножом-кастетом, но второй мой друг успел его оттолкнуть. Тогда Понятов набросился на него.

Я, увидев это, и понимая, что он может убить или поранить моего товарища, побежал к ним. Но они на тот момент были далеко, метрах в 7-8 от меня. Тогда я прицелился из этой «игрушки» в ноги Понятову. Я не знал, заряжено оружие или нет. В тот момент я думал только о защите моих друзей и себя. Прозвучал хлопок. Но он не был похож на выстрел. Это подтвердили и свидетели. Понятов убежал, а его друзья продолжили избивать моих товарищей. Я бросил предмет и кинулся им на помощь. Когда оппоненты успокоились, подъехала полиция. Никого не задержали, мы уехали по домам. Это была обычная драка, тогда я и не подозревал, к чему это все приведет.

Я работал в Саратове на должности руководителя отдела фирмы, которая занимается продажей бассейнов, химии и комплектующих. 24 января мне позвонил брат и сказал, что к родителям приезжала полиция. Потом балашовский следователь Меркулова вызвала к себе семью и сообщила, что на меня завели уголовное дело по статье 111 УК РФ «Причинение тяжких телесных повреждений».

Оказалось, что этот Понятов на следующий день с утра приехал в больницу и рассказал, что его якобы подстрелили. Будто бы у него задето легкое, пробита печень, а пуля находится в позвоночнике. Какие-то фантастические ранения.

Следователь дала отцу контакты адвоката Тарасова и посоветовала обратиться к нему. Я последовал ее рекомендации. Одновременно с этим попросил брата взять видео с камер у руководства клуба. На записи отчетливо видно, что происходило.

25 января я позвонил этому Тарасову, сказал, что у меня есть видео, и что я готов приехать. Совершенно не волнуюсь, ни от кого не скрываюсь. Адвокат попросил меня не приезжать, пока он сам во всем не разберется.

26 января Тарасов был у следователя. После встречи, он позвонил мне и сказал приехать 1 февраля. С утра я направился к Тарасову, поговорил с ним и мы выдвинулись в полицию. Там выяснилось, что я, оказывается, нахожусь в розыске. Причем с 27 января, с того момента, как адвокат узнал, когда я к нему приеду. Это не странно?

Я предъявил видео полиции. Причем у них оно тоже было, но не целиком (только момент выстрела). Собрались все их начальники, которые долго не могли решить, что со мной делать. В это время в Балашове с визитом была какая-то шишка из саратовского МВД, которому уже доложили, что тут чуть ли не гангстерская перестрелка произошла. Полиции естественно надо было отчитаться. Часов в 10 вечера они приехали ко мне домой, арестовали и отправили в КПЗ до выяснения обстоятельств.

Все было как в страшном сне… В первую ночь, которую я там провел, ко мне пришла начальник балашовского следственного отдела Митрюшкина и ехидно спросила: «Ну как тебе здесь, не так, как дома?» Мне показалось это подозрительным. Потом я узнал, что она якобы дружит с матерью этого Понятова.

В КПЗ я находился три дня до судебного заседания, на котором должны были вынести меру пресечения. Пока я там был, Понятов и вся его семья написали заявление, в котором указали, что опасаются за свою жизнь. В итоге меня могли посадить под домашний арест или под подписку о невыезде, назначить штраф или принудительные работы, но поскольку я еще и находился в розыске, меня сажают в СИЗО на 2 месяца.

Я считаю, что это был такой хитрый ход со стороны следователей. При этом проводились обыски. Сам предмет, из которого я якобы стрелял, не был найден. Может быть, его кто-то подобрал, или специально он потерялся. Я не знаю.

Как только я оказался за решеткой, друзья написали заявление на Понятова с требованием привлечь его к ответственности. Адвокат Тарасов начал по ушам ездить, говорил, что все решит. Но два месяца не происходило ровным счетом ничего.

Меня оставляют в тюрьме еще на 2 месяца на том основании, что якобы следователь не успел провести следственные действия. Я начал понимать, что этот Тарасов очень странно меня защищает. У меня даже есть подозрение, что они с Понятовым встречались. Интересы Понятова представляли два адвоката, которые, как мне удалось узнать, работают в одной конторе с моим.

Конечно, я отказался от услуг этого Тарасова. Брат поехал в Саратов, нашел другого адвоката — Ананьева. Только после этого все начало меняться.

В первую очередь моему защитнику стало интересно, почему я сижу, если среди доказательств моей вины только показания потерпевшего. Он пишет ходатайство о проведении экспертиз и видеоэкспертиз. Эксперты признают, что в этой ситуации на нас напали, так как у Понятова был нож-кастет, а это оружие ударно-раздробляющего действия.

У меня было 7 свидетелей, которые утверждали, что я невиновен. Но на судебных заседаниях на все это закрывались глаза. На мой взгляд, это было сделано специально, чтобы не копаться в деле. Да, возможно я и превысил пределы самообороны, но никак не причинял тяжкие телесные повреждения.

Во всей этой ситуации должно было разобраться следствие, оно должно было основываться на фактах, но никому это не было нужно. По моему мнению, это было сделано для того, чтобы, когда перед судьей оказалось дело, в котором написано, что я под стражей находился, у него не было выбора, как дать мне реальный срок.

В СИЗО

Я сидел в камере вместе с теми, кого, так же как и меня, судили по тяжелой статье. В помещении было 10 человек, среди них — убийцы, и насильники. Публика совершенно разная. Попасть из обычной семейной жизни в такие тюремные условия — это тяжело. Вот представьте: живете вы спокойной, нормальной жизнью, строите планы, платите налоги… Попав в такую ситуацию и осознав, что люди, получающие зарплаты из этих самых налогов, в ней не будут разбираться, как вы будете себя чувствовать?

Меня уволили с работы. Мало того, я потерял практически все. Я не видел, как растут трое моих детей. Младшему на тот момент было всего год и четыре месяца.

После всего этого я был настроен жестко, пошел бы до конца в любом случае. Прекрасно понимал, насколько все это несправедливо. Пытался бороться за свободу и старался выкарабкаться оттуда. Я ругался со следователем, писал жалобы, куда только можно: во все инстанции, даже в Москву. Ходил в библиотеку в СИЗО, где изучал кодексы, ОПК, пленумы Верховного суда.

В СУДЕ

Сам суд состоялся 7 июля 2017 года. Главный вопрос: откуда взялись тяжкие телесные повреждения? Согласно заключению врачей у Понятова было пробито легкое, почка, печень, была огромная кровопотеря, якобы пуля находилась в позвоночнике. Сам Понятов объяснил все так: якобы пистолет был моим, причем не пневматическим, а травматическим. Вроде как я проходил мимо, выстрелил в него, а он еле-еле убежал. Дома он рассказал обо всем родителям и попытался выдавить пулю сам. Согласно показаниям матери Понятова, тогда она решила что у него сломано ребро, наложила ему повязку и сделала обезболивающий укол.

Когда все это не помогло, на следующее утро они всей семьей самостоятельно поехали в больницу. Там, по словам Понятова, его приняла дежурный врач, которая вызвала хирурга. Тот провел осмотр и ничего не смог найти, будто бы компетенции у него не хватило. Тогда они позвали заведующего хирургическим отделением. Он сообщил, что у Понятова якобы огнестрельное ранение. После этого Понятову будто бы провели тяжелейшую операцию, во время которой вылечили почку, печень и легкие. Однако пулю никто доставать не стал, аргументируя это тем, что она могла повредить позвоночный столб. Потом Понятов будто бы находился в реанимации на искуственной вентиляции легких. Вот так все происходило с его слов.

Однако странным образом в тот вечер, когда Понятов якобы был без сознания, он давал показания следователю. А на следующий день спокойно ходил по больнице и там встретился с моим другом, который после драки лежал в соседней палате с сотрясением мозга. На вопрос моего адвоката врачу, как можно выжить с такой травмой, тот ответил «так бывает, это молодой организм». После такого бреда я находился в полнейшем замешательстве, не понимал, что происходит. Кстати, пуля по версии следствия и Понятова до сих пор находится в нем.

Во время следствия и на суде много странных вещей происходило: во время нападения Понятов был в одной футболке, а экспертиза делалась по другой. В суде исчезала видеозапись, не работал большой экран. Люди настолько пытались все это на «нет» свести. Друзья его, которые и присутствовали на видео, утверждали, что ничего не знают, а потом таинственным образом тоже куда-то пропали. Их ищут до сих пор.

Отмечу, что у Понятова обеспеченные родители. Я знаю, что он уже проходил по нескольким административным делам, которые были закрыты по примирению сторон. Следствие даже пыталось приукрасить, что я якобы его знал, но мы не были знакомы.

Когда человек просидел в СИЗО, у судьи проблема возникает: что делать? Если человека оправдать, то получается, что он сидел ни за что. За незаконное или необоснованное уголовное преследование должна быть компенсация, которую назначает министерство юстиции. (После дела журналиста Ивана Голунова депутаты фракции «Справедливая Россия» внесли в Госдуму законопроект о выплате компенсаций за незаконное уголовное преследование и лишение свободы. Согласно документу за один день пребывания в СИЗО или тюрьме предлагают выплачивать не менее 15 000 рублей, — прим. ред.). Но компенсация — это не проблема, она влечет за собой другое. Приезжает проверка, и людей, которые виноваты в этой ситуации, снимают с должностей. Судью, следователя, представителей прокуратуры. Санкции к ним жестокие. Раз человека оправдали, то значит, он не виноват. За что же он тогда сидел? Поэтому они специально эту ситуацию тянут, и суду не остается выхода никакого как просто это дело замять.

В основном люди до суда уже устают. Поэтому многим предлагают взять вину на себя, чтобы возник «особый порядок». Мне такое предложение поступило от нескольких людей: следователя, знакомых прокурора, доброжелателей, которые приезжали к родителям. Говорили, что если сознаюсь, получу 2,5 года тюрьмы, нет — 5 лет. Собственно так и вышло. Мне дали 5 лет лишения свободы в колонии общего режима. Когда вынесли приговор, у отца с сердцем плохо стало, а мать упала в обморок.

Я естественно подал на апелляцию. И вновь оказался в СИЗО до 14 сентября 2017 года. В конечном итоге провел в тюрьме 8 месяцев. На заседании по апелляционной жалобе было трое судей. Они не могли отказать в ходатайстве адвоката и запросили рентгеновские снимки Понятова. Худо-бедно они там эти снимки нашли, но получился казус. Другая сторона позвала двух врачей и эксперта, который якобы тяжесть повреждений может определить. Но мой адвокат схитрил и попросил дежурного врача (самого первого человека, который принял в больнице Понятова) оценить рентгеновский снимок. Она сообщила, что он не может принадлежать Понятову. Причина проста — на снимке изображена болезнь, не совместимая с жизнью. То есть на рентгене изображены органы мертвого человека. Кстати, я не могу выяснить, куда этот снимок делся сейчас.

При совокупности всех доказательств судьи сделали вывод, что я превысил пределы необходимой обороны. Но превышение произошло, потому что были зафиксированы тяжкие телесные повреждения. Но если бы ответственные люди подошли к своей работе профессионально, я на 150% уверен, что они бы увидели какие на самом деле травмы были у Понятова. И были ли вообще.

Мне переквалифицировали статью со 111 на 114 и назначили другое наказание — ограничение свободы сроком на один год в виде подписки о невыезде. Но так как я это время находился в СИЗО, меня выпустили на свободу.

После этого друзья, которым я в тот злополучный вечер пытался помочь, написали еще одно заявление на Понятова. Если уж в апелляции решили, что я не наносил тяжкие телесные повреждения, а только превысил необходимую самооборону, то почему Понятов, который по этой же логике на меня напал и против которого я самооборонялся, ходит на свободе? В таком конфликте не может быть двух невиновных.

На основании апелляционного определения следователи должны были возбудить уголовное дело в отношении Понятова, чтобы привлечь его к ответственности. Удивительно, но когда дело все же было возбуждено, то нападавший там был прописан как «неизвестное лицо». Я выступаю как свидетель, пострадавшими значатся мои друзья.

О ПРАВОСУДИИ В РОССИИ

В России обвинительная система наказания. Вас сначала обвиняют, а потом вы пытаетесь как-то выкарабкаться самостоятельно. Если не получится — сажают. Основная масса людей, оказавшись в такой ситуации, не может адекватно квалифицировать в чем их обвиняют. Они сидят в СИЗО и за чистую монету принимают то, что им говорит адвокат. Когда человек признает вину, то судья уже практически ничего не рассматривает. И потом никакие апелляции и кассации не помогут. Из-за этого часто за решеткой находятся невиновные.

Я потратил очень много денег на то, чтобы выйти из тюрьмы. Отдал этому балашовскому адвокату 200 тысяч рублей сразу. Потом еще более миллиона рублей у меня ушло на услуги саратовского адвоката и юридического советника. Я из обычной семьи, родители — пенсионеры. Мы продали все, что могли, влезли в долги. Хорошо, что многие люди откликнулись, помогали. Даже юристы вошли в положение и в части расходов оказались лояльны. При этом апелляционная инстанция обязала выплатить еще 100 тысяч рублей Понятову в качестве компенсации.

Из-за судимости я уже не могу занимать руководящие должности. Мне предложили только подработку, и то чисто из-за понимания проблемы. Конечно, заработок значительно уменьшился. Но в Балашове работы нет, так что выбирать не приходится. В Саратов я переехать не имею возможности.

Пока Понятов не будет осужден, я не могу требовать отмены моего приговора и своей реабилитации. Отмыться от этой грязи нелегко. У меня дети ходят в школу, в садик, я общаюсь с разными людьми. У каждого свое мнение. Теперь я борюсь за то, чтобы те люди, из-за которых я попал в такое положение, ответили за свои действия.

Член саратовской специализированной коллегии адвокатов Андрей Боус. Стаж работы — 17 лет, занимается уголовными, гражданскими и арбитражными делами:

— О ситуации. Я — адвокат друзей Фомичева, знаком с материалами его уголовного дела. Относительно этой ситуации могу объективно сказать, что вина Фомичева была лишь в том, что он превысил пределы необходимой самообороны. Мне не совсем понятна мотивация Балашовского районного суда, который по первой инстанции выносил ему такой строгий приговор. В этом деле были заключения экспертов и свидетелей, согласно которым Понятов совершал действия, опасные для двух моих доверителей. Фомичев имел право защищать их, вот только способ, который он выбрал, не соответствовал угрозе.

Считается, что он выстрелил в жизненно важные органы, но если бы ранения были зафиксированы на ноге, то тем самым он бы причинил легкий или средней тяжести вред здоровью. В этом случае уголовной ответственности ему бы удалось избежать. К тому же, Понятов угрожал друзьям Фомичева лишь словесно, и, несмотря на то, что в руках у него находился нож-кастет, который, кстати, носить запрещено, он им никого не бил. Если бы он ударил им кого-нибудь хотя бы раз, то Фомичев также не был бы осужден.

В данном случае была угроза убийства, но не покушение на убийство, а это разные вещи. Действия, которые совершил Понятов, квалифицируются по статье 213 УК РФ — «Хулиганство». Это обстоятельство в Балашове не учитывают, это особенности балашовского правосудия. Но раз не хотят это видеть, значит, будем процессуально бороться, чтобы увидели.

Как правильно защищать себя? Я советую каждому почитать статьи в УК РФ, касающиеся самообороны. Если произошло нападение, человек должен сразу определить, насколько ситуация опасная.

Отличить реальную угрозу от мнимой действительно сложно. Простое оскорбление не должно перейти в рукопашную схватку, потому что если вы причините человеку средний, тяжкий вред здоровью или убьете его, вы будете нести уголовную ответственность. В случае, если вас грабят — убивать нельзя. Можно побить или задержать преступника. А лучше отдать ему все, что он хочет, и заявить в полицию.

А вот если к вам применяют насилие, опасное для жизни и здоровья, — разбой, вы в полной мере можете использовать право на самооборону. Также вы можете обороняться, если вас бьют по жизненно важным органам — голове, животу, спине. При этом использовать разрешается все, что окажется под рукой и все, что не запрещено законом: электрошокеры, газовые баллончики, подручные средства. Опасной для жизни и здоровья ситуация считается, когда нападавших несколько человек, и если они превосходят вас в физической силе.

Если на вас нападают с оружием, вы также можете защищаться, и вам за это ничего не будет. В случае изнасилования ситуация та же, бейте всем, что попадется под руки, потому что неизвестно, чем это все может закончиться. Бывают случаи, когда человек говорит, что оборонялся, но у него нет травм, а потерпевший убит. Возникает вопрос: а не было ли это убийством, а не самообороной либо превышение пределов самообороны? Все это вопрос доказательной базы: оценивается обстановка, проводятся экспертизы на наличие телесных повреждений.

Что касается закона о самообороне, то я считаю, что в него нужно вносить изменения. Я считаю, что у человека должно быть право убивать всех, кто вламывается в его дом (подобный законопроект хотели внести в Госдуму в этом году, — прим. ред.). Человек в этой ситуации не должен думать о том, что будет делать злоумышленник, ведь его намерения очевидны. Но пока изменений в Уголовном кодексе нет, говорить об этом бессмысленно.

То, что людям приходится превышать пределы самообороны — это ответные действия на посягательство. Если человек получил подзатыльник, и после этого бросился в драку, тем самым он показывает, что остался на уровне развития пещерного человека. А ведь предполагается, что с каждым годом мы более цивилизованными должны становиться, и таких случаев должно быть все меньше…